Китай — родина чайного дерева, родина многих способов изготовления, приготовления и потребления чая. Чай в Китае пили с незапамятных времен в самых разных формах самые разные люди самыми разными способами. «С незапамятных времен» — так как официально не зафиксирован тот переход, когда чай-снадобье (универсальное противоядие, открытое согласно легенде самим Шэнь Нуном) превратился в чай-напиток. Документы (хотя и не династийные истории) позволяют заключить, что при династии Хань чай — наряду с вином и вместо него — уже пили состоятельные люди и при дворе. В третьем-четвертом веках чаепитие попадает в поле внимания образованной элиты и становится организующим элементом общения (так называемые «чистые беседы» — цин тань).
После Лу Юя (733-804) чай входит в самый широкий обиход и включается в состав семи основных продуктов потребления («дрова, рис, масло, соль, соус, уксус, чай»), а также становится настоящим культовым объектом. Устоявшийся обычай затем претворяется в традицию, постоянно развивающуюся, видоизменяющуюся, многоликую добротную традицию и даже с собственным каноном — «Ча цзин» («Канон чая»), написанным Лу Юем и давшим начало объемистому корпусу позднейшей «чайной» литературы. В далеко неполной минской антологии «Полное собрание книг о чае» (Ча шу цюань-цзи, 1613г.) представлено 27 трактатов. А поэтические и живописные произведения, посвященные чаю — от народных песенок до высокой поэзии, скорее всего, пока не подсчитаны.
Чай — не единственный предмет повседневного спроса, наделенный в сознании носителей китайской культуры особой, мифо-идеологической значимостью. Ван Лин считает, что можно также говорить о субкультуре вина (цзю) и субкультуре блюд (цай-яо), но они несравнимо беднее субкультуры чая. В двадцатом веке наблюдался некоторый спад не столько потребления чая, сколько качества его потребления и воспроизводства традиции, однако, начиная с 80-х годов, чай в Китае переживает культурное возрождение, и опять все чаще говорят о культуре чая (ча вэньхуа). О насыщенности этого понятия можно судить по его многоаспектности. Только в традиционной терминологии отражено три главных подхода.
1. ДЕЛА ЧАЯ (ча ши) — практическое измерение, включающее в себя, как минимум, выбор чая (сюань мин), сохранение воды (сю шуй), подготовка утвари (бэй цзюй), заваривание-варка (чжэн-чжу), пробование-питье (пинь-инь);
2. ИСКУССТВО ЧАЯ (ча и) — эстетическое измерение, в котором все вышеназванные действия превращаются в творческое действо;
3. ПУТЬ ЧАЯ (ча Дао)— духовное измерение, в котором чай дает доступ к основополагающим смыслам, находящимся на границе выраженного и принципиально невыражаемого.
Итак, сам по себе чай — это продукт материальной культуры, вещь. Но когда речь идет о культуре чая, материальное, вещественное содержание отходит на задний план, чай превращается в носителя смыслов и в этом качестве сравним со словом в идеологии. Становясь означающим множества возможных значений, чай на уровне этих ассоциированных значений сопоставим с идеями, которые составляют содержание любой идеологии, в том числе, философии.
Сопоставимость может рассматриваться в двух планах. Прежде всего, это прямой перенос понятий из идеологии в субкультуру чая, например высокая ценность само-таковости (цзыжань) для даосов и для людей чая (ча жэнь). Не менее значимо и непрямое отражение, проявляющееся в понятийной совместимости. Так, конфуцианцы говорят: «Когда великое Дао осуществлено, поднебесная принимает это как всеобщее справедливое» (да Дао цзи син, тянься вэй гун). А люди чая говорят: «Все лучшее в чае делится поровну между друзьями» (ча чжун цзинхуа, южэнь цзюнь фэнь). Что же касается людей чая, то есть прославленных чаеманов, то среди них встречаются представители всех трех учений, как ортодоксальных, так и неортодоксальных разновидностей. Вино, главный соперник чая в культурном пространстве, отвергается буддизмом, а гурманство воспринимается настороженно всеми тремя учениями, которые столь же единодушны в горячем приятии чая.
Хотя конфуцианцы, даосы и буддисты оказываются здесь в одних рядах, используется чай в разных целях и с несколько отличными акцентами в терминологии.
Конфуцианцы реализуют при помощи чая срединное-обыкновенное (чжун-юн) и лад-гармонию (хэ-се), поскольку чай умиротворяет и благоприятствует общению. Лю Чжэньлян среди «десяти Дэ» чая называет следующие: «посредством чая можно общаться с друзьями», «посредством чая можно питать простоту/благонравие (лянь)», «посредством чая можно рафинировать волеустремления (я чжи)», «посредством чая приносят пользу ритуалу-человечности». Чай позволяет конфуцианцам погружаться в мир, в гущу жизни и внести это мирское в мир чая: Все двенадцать наименований чайной утвари на «Картине чайной утвари старца Шэнь Аня» являются названиями чиновничьих должностей.
А даосы, наоборот, удаляются от мира, чтобы соединиться с Дао. Им чай дарует чистототу-безмятежность (цин-цзи), а также осознание пустотности-одуховторенности (кун-лин) и само-таковости (цзыжань).
Буддисты ищут и находят в чае «способность к чань» (чань-цзи), «безмятежность в горестях» (ку цзи), чаем помогают созерцанию/ чань, проясняют сердце/сознание и видят природу.
Эта разница до некоторой степени отражена в нестрогой, но имеющей хождение проекции трех учений на три главных аспекта чайной культуры. Говорят, что мол конфуцианцы в основном развивали прикладные аспекты чая, от них идут ЧА ЛИ (чайные ритуалы). Даосы подчеркивали измерение искусства — ЧА И . И только буддисты начали «понимать-постигать горечь-трудность, обретать-прозревать правильное Дао», то есть дали начало истинному ЧА ДАО . Но все понимают условность этого утверждения: как в одном человеке нередко сливались и причудливо преломлялись все три учения, также и для любого человека чая важны все три выделенные аспекты культуры чая.
Что позволяет чаю быть столь емким носителем смыслов, воспринимать и отражать в себе столь разные концепции, как конфуцианскую социальную активность и чайные ритуалы на всех уровнях, даосское слияние неба и человека в единстве, и буддийское прозрение чистого/прозрачного мышления (цин сы)? Популярное сравнение чая и вина гласит:
Вино укрепляет доблесть отважных героев
Чай помогает мысли людей
Чай, как явным образом изменяющий состояние сознания продукт, оказывается в одной группе с такими стимуляторами как тот же алкоголь, табак, кофе, кока-кола и более сильные наркотики и психоделики. В частности, он сравним с культурой кактуса пейота у индейцев или гашиша у индусов. В отличие от алкоголя, чай способствует и концентрации, и медитации, а по сравнению с психотропными средствами его воздействие очень мягко и ненавязчиво. И все таки, даже на пачках дешевого чая стоят иероглифы ти шэнь — «поднимает дух», а чай и этически-духовные аспекты связываются друг с другом уже в первой, самой общей, главе «Канона чая»: Говоря о пользе чая, Лу Юй особо упоминает людей «чистого поведения и простого нрава» (цзин син цзянь дэ).
Именно прямая связь чая с духом позволяет этому материальному объекту воспринять чрезвычайно богатое идейное содержание. Состояние чая — изучение его физиологических и психологических характеристик — может показать, как философия возникает из жизненного опыта и, в свою очередь, концептуализирует жизненный опыт. В Индии, например, чай не имеет никакого особого культурного значения, хотя его пьют довольно много. А Япония дает совсем иное отношение к чаю и взаимодействие его с идеологией.
В Китае культура чая также не является порождением любого чая, Например красный чай не вдохновляют в том типично китайском духе, который находит свое полное воплощение в бесконечной изощренности потребления и воспевания зеленых и белых чаев, а также улунов. Но чай как единое явление охватывает собой все слои общества и легко выражает любую идеологию, воплощая в себе нераздельность материального и духовного, целостность, которой проникнуто традиционное китайское мировоззрение.
Сообщения
Комментариев нет:
Отправить комментарий